Амамия Сакура возглавила всех, кто недавно присоединился к Юэ Чжуну, и повела в бой, лично убив уже 15 всадников Золотого Волка.

Юэ Чжун извлек из кольца хранения тяжелый пулемет и открыл огонь по всадникам Золотого Волка.

Для тех всадников-уйгуров, что пытались пробиться в Тяньму сквозь огонь из укреплений, атака Юэ Чжуна и глав десяти банд уничтожила последние остатки боевого духа, и их ряды дрогнули.

Отступаем!

…,

Дун Молэй, видя, что штурм не удался, приказал отступить. Услышав приказ, всадники Золотого Волка пришли в замешательство и отступили, теряя при этом множество бойцов.

Юэ Чжун сразу же приказал Симэнь Ле, чтобы тот организовал сбор оружия, выброшенного убегавшими уйгурами, и начал восстановление разрушенных укреплений города.

Хоть всадники Золотого Волка и отошли на несколько километров от Тяньму, но не стали доходить до главного лагеря Тюркской Империи.

Что случилось, Дун Молэй? спросил того Цин Ни, глядя на состояние старшего командира.

В результате неудачного штурма Тяньму они заплатили жизнями семисот Золотых Всадников. При мысли о таких потерях элитных солдат сердце Цзи Ни наполнялось страхом.

Эти бойцы были основой боевой мощи Тюркской Империи. Одновременная потеря стольких всадников была чувствительным ударом для Тюркской Империи. И Цин Ни страшился, что за то, что он не взял город и потерял стольких людей, его казнит император по возвращении в город.

Тяжело посмотрев на Цзи Ни, Дун Молэй прорычал:

Заглохни, ублюдок, что получил расположение вышестоящих благодаря наложницам! Наши всадники и так не очень способны в захвате городов, так ты еще хочешь, чтобы мы продолжали штурм, несмотря на потери?

Если бы не Юэ Чжун, то в том первом штурме, благодаря разобщенности Разделрей десяти банд, Тяньму, наверно, уже был захвачен.

Теперь же он вымещал гнев и злость от неудачного штурма, обвиняя Цзи Ни, что неудавшаяся атака целиком его вина.

В глазах Цзи Ни вспыхнул гнев, но он только молча склонил голову. Сам он был полукровкой, в жилах его текла кровь китайцев и уйгуров, что до апокалипсиса это никого сильно не волновало. Но в Тюркской Империи чистота крови была очень важна, и потому Цзи Ни с его наполовину китайской наследственностью был бы отверженным, если бы не его выдающийся ум и хитрость. Он смог угодить Уэру То, доставив ему несколько очень красивых женщин, благодаря чему смог занять нынешний пост.

Несмотря на его должность, остальные уйгуры смотрели на него свысока, про себя называя его ублюдком. Только в присутствии Уэра То они чуть смягчали тон в его отношении.

В глазах Дун Молэя блеснула ярость, и он заявил:

Сейчас нам Тяньму не взять. Временно отступим и пока захватим городок Ячжэнь.

Цзи Ни тут же взволнованно произнес:

Ячжэнь! Да он ведь маньчжурский! Маньчжуры во всяком случае предпримут ответные действия!

С яростью во взгляде посмотрев на него, Дун Молэй ответил:

Кто такие маньчжуры? Никто, если сравнивать с нашей Великой Тюркской Империей. Они просто личинки, от которых надо избавиться. Я старший по званию командир, а ты, Цзи Ни, осмелишься ослушаться меня?

От больших потерь Дун Молэй был полон гнева. Гнева, что он жаждал излить в резне, и заодно поднять настроение своим всадникам. Для тех, кого режут, это катастрофа, для режущих же очень неплохое развлечение, поднимающее им настроение.

В войнах множество военачальников позволяли своим подчиненным убивать людей других национальностей для поднятия их настроения. Даже так называемые демократическое и цивилизованное США во время войны во Вьетнаме расчетливо и методично уничтожало гражданских вьетнамцев.

В это время к ним подскакал один из старших офицеров и доложил:

Генерал, плохие новости! К нам сзади приближаются войска в сопровождении бронетехники!

Что! и Дун Молэй, и Цзи Ни побледнели. Только недавно уйгуры потерпели поражение, потеряв 700 человек убитыми, и их боевой дух был достаточно низок. Несомненно, эти приближающиеся войска ничего хорошего для них означать не могли.

Кто они? спросил Цзи Ни.

Они идут под знаменами маньчжуров, ответил офицер.

В десяти километрах от лагеря уйгуров двигались войска в количестве 30 БМП, 8 танков, 40 джипов с пулеметами, 10 артиллерийских самоходных установок 122 миллиметра и механизированного пехотного подразделения из 1000 мотоциклов.

Кроме этих механизированных подразделений, присутствовал кавалерийский корпус на 4 тысячах лошадей смешанного состава, в нем были как обычные, так и черно-чешуйчатые лошади. Вдобавок к кавалерии еще три тысячи пехоты своим ходом направлялись к месту расположения уйгуров, стремясь их окружить. У всадников Золотого Волка не оставалось безопасных путей отхода.

В центре этой армии одетый в мантию императора и носящий императорскую корону стоял высокий человек среднего возраста с обветренным лицом, видавшим многие лишения. В глазах у него промелькнула улыбка.

А эти китайцы кое-что умеют, раз смогли отбиться от Дун Молэя.

Красивый мужчина среднего возраста уважительно произнес, обращаясь к императору:

Ваше Величество, за исключением внушающей страх мощи, Дун Молэй просто заурядный неотесанный невежда, добивавшийся побед только грубой силой.

Сейчас он попытался захватить город внезапной атакой, не обращая внимание на сложности атаки города кавалерией и преимущество в численности у обороняющихся. Что было довольно неожиданно для этого ничтожного раба, он смог достаточно быстро отступить, когда его атаку отразили.

Мужчиной в императорской мантии был маньчжурский император Сюань Чжэнь. Мужчина же, обратившийся к нему, был его правой рукой, его придворным стратегом Шан Миндэ.

С горящими глазами Сюань Чжэнь лихорадочно произнес:

Если нам удастся уничтожить этого Дон Молэйя, мы, маньчжуры, станем вторыми по влиянию в степях. А после захвата территорий уйгуров и вовсе первыми. Мысли об объединения нации уже больше не пустые мечты! Ха!

В слабо заселенных степях выживших было больше, чем в иных регионах. И если собрать всех выживших, то получится создать крайне могущественную силу.

Ваше Величество! Вы прозреваете столь далекое грядущее, что совершенно недоступно для этого ничтожного раба, Шан Миндэ начал льстить императору.

Но тут не получится отделаться малой кровью, подчинив себе уйгуров, мы тоже понесем немалые потери. Не воспользуется ли Монгольский хан нашей временной слабостью?

В глазах Сюань Чжэня вспыхнула холодная уверенность.

Хан? Хм. У меня есть кое-что и для него. Миндэ!

Немедленно Шан Миндэ упал на колени и, опустив глаза на землю, ответил:

Я внемлю, Ваше Величество!

Бросив на него величественный взгляд, Сюань Чжэнь продолжил:

После уничтожения Дун Молэя отправляйся в Тяньму и постарайся привлечь местные силы на мою сторону. Если они готовы присоединиться к моим войскам, то я признаю их маньчжурами и позволю им занимать командные посты в моем войске.

До апокалипсиса Сюань Чжэнь был обычным маньчжурским сезонным работником-мигрантом и, конечно же, не являлся потомком Айсинь Цзюэло, как он себя величал. Просто в детстве ему очень нравились виденные по телевизору сериалы про императоров династии Цинь, которых обожествляли их поданные.

После апокалипсиса и становления Эвольвером Сюань Чжэнь основал Маньчжурскую Империю.

Он возродил порядки, бытовавшие при династии Цин, но также не отказывался и от некоторых современных обычаев, что породило очень запутанную смесь новой и старой культуры.

Но, несмотря на это, Сюань Чжэнь считал, что маньчжуры раса, превосходящая всех остальных, и при встрече с талантливыми людьми иных народов для привлечения их на свою сторону даровал им право называться маньчжурами.

Нести службу у Сюань Чжэня было намного выгоднее, чем у многих других Разделрей, и потому немало сильных прибывало к его двору и добровольно становились его подчиненными. Видя, как хозяева Тяньму смогли отбиться от Дун Молэя, он, естественно, захотел принять их к себе на службу.

Да! Ничтожный повинуется! Все так же находясь на коленях, Шан Миндэ простер вперед тело и коснулся лбом земли, исполнив полный придворный поклон.

С течением времени маньчжурские войска все ближе и ближе подходили к всадникам Золотого Волка.

Чем ближе была армия, тем больше тревоги было видно в глазах Цин Ни.

Что же делать?

Глаза Дун Молэя вспыхнули первобытной яростью:

Прорыв! Внимание! Все слушайте меня и делайте, как я приказываю! Прорыв! Только заплатив кровью, мы сможем живыми добраться домой! Убивать! Убивать! Убивать!

Убивать!

Да, убьем их!

Заведенные Дун Молэем всадники заревели полными жажды убийства голосами.

За мной! И Дун Молэй на черно-чешуйчатом коне поскакал навстречу приближающимся маньчжурским войскам, увлекая за собой 3 тысячи всадников.

Хоть Дун Молэй и был вспыльчив и азартен, но дураком он не был, и потому удар уйгурской кавалерии он направил на слабейшую часть маньчжурского войска пехоту.

30 БМП, 8 танков, 40 БТР, 10 самоходных 122-миллиметровых артиллерийских установок открыли шквальный огонь по несущимся всадникам под знаменами Золотого Волка. Прямое попадание снаряда во всадника разметывало его на куски.

Большинство всадников-уйгуров были на черно-чешуйчатых лошадях, которые на короткое время могли развить скорость, сравнимую с гоночным автомобилем, и потому в мгновение ока уйгуры под предводительством Дун Молэя достигли и врезались прямиком в пехотное построение маньчжуров.