Когда они отошли от горы, казалось, что события, произошедшие внутри, ни на что не повлияли. Пейзаж был таким же, каким был до того, как они вошли внутрь.
Вернувшись на базу, Чёрная Сталь отнёс Капитана Вуда на дирижабль, где он мог заняться его лечением и восстановлением.
У людей на базе тоже исчезли метки. Хан Сень спросил у Маленького Ангела и Зеро, что здесь было после того, как он ушёл, и был удивлён, узнав, что метка появилась на каждом человеке на этой базе, кроме Маленького Ангела и Зеро.
По окончании кризиса повседневная рутина базы нормализовалась. Однако это был тяжёлый период времени, и по базе был нанесён серьёзный удар. Осталась только дюжина Баронов и один Виконт. Но не было сомнений, что им понадобится намного больше рабочей силы.
Однако у Хан Сеня сейчас не было времени на наём новых работников. И в данный момент его больше беспокоило то, как ему приготовить и съесть маленького Солнечного Воронёнка.
Он попытался приготовить птицу на гриле, но мясо оказалось как сталь. В таком состоянии оно точно не было съедобным.
Хан Сень забрал Солнечного Воронёнка в святилище, но и там ему не удалось ничего сделать. Плоть всё равно оставалась несъедобной, поэтому он решил пока положить его на хранение.
— Это первый день Бао’эр в детском саду. Мы должны пойти вместе с ней, — сказала Джи Ян Ран Хан Сеню.
— Конечно. Ой, моя милая булочка идёт в детский сад! — Хан Сень поднял Бао’эр. Она сильно выросла и теперь выглядела как обычная трёхлетняя девочка.
— Папа, я хочу остаться с тобой! Я не хочу ходить в садик, — Бао’эр выглядела обеспокоенной.
— Тебе будет сложно со мной там, где я сейчас нахожусь. Это плохое место. Но когда всё наладится, я возьму тебя с собой. Но пока тебе стоит пойти в садик, — сказал Хан Сень, подбадривая Бао’эр.
Они переехали ближе к садику. Сяо Хуа похитила Старая Кошка, поэтому Джи Ян Ран сосредоточила своё материнское внимание на Бао’эр.
После того, как формальности были выполнены, Бао’эр оставили в детском саду. Хан Сень и Джи Ян Ран не пошли сразу домой, а вместо этого решили немного прогуляться.
— Хан Сень, я скучаю по Сяо Хуа, — голос Джи Ян Ран был тихим.
— Я тоже. Всё это из-за той проклятой Старой Кошки. Но не волнуйся, Сяо Хуа там хорошо. Старая Кошка присылает мне несколько видео, помнишь? — Хан Сень пытался утешить её.
Время от времени они получали новые видео с Сяо Хуа. Скорее всего, их отправляла кошка, хотя сама она больше не показывалась.
— То, что я знаю о том, что с моим сыном всё в порядке — это хорошо, но мне не хватает его рядом. Как будто во мне чего-то не хватает, когда его нет рядом, — Джи Ян Ран всё равно была грустной.
— Как только у меня появится возможность, я привезу Сяо Хуа домой и сниму шкуру с этой Старой Кошки, — Хан Сень стиснул зубы, сказав это.
Затем, изменив тон, он просил:
— Ты не хотела бы родить ещё одного ребёнка? Когда Сяо Хуа вернётся, у него будет брат или сестра. Как насчёт того, чтобы родить несколько, чтобы здесь было больше людей?
— Я не хочу так много. Я не племенная свинья, — Джи Ян Ран выглядела очень рассерженной.
— Где же я смог найти такую свинку-красавицу? — Хан Сень засмеялся и поднял её.
— Что ты делаешь? Здесь много людей, — зарычала Джи Ян Ран.
— Ты моя жена. Я могу обнимать тебя, правда? И меня не волнует, что о нас подумают другие.
В детском саду Бао’эр сидела на маленьком стуле. Она сжала челюсть, выглядя несчастной и скучающей.
— Бао’эр, почему ты не играешь со другими детьми? Тебе нехорошо? — воспитательница присела рядом с ней и погладила её по голове.
— Мне не нравятся эти игры. Они скучные, — ответила Бао’эр.
— Как насчёт того, чтобы выучить песню? — спросила воспитатель.
— Что за песня? — спросила девочка.
Воспитатель хлопнула в ладоши и стала довольно милой. Она сказала:
— Следите за тем, что я пою! Я подобрал монетку по дороге…
— Воспитатель, сколько тебе лет? — спросила Бао’эр, глядя на неё.
— Двадцать четыре. А что? — девушка посмотрел на Бао’эр, не понимая, почему ей задали такой вопрос.
— Вы уже старая, но при этом ведёте себя мило и поете глупые песни. Бедная, — Бао’эр вздохнула.
Лицо воспитателя дрогнуло, она опешила. Она сдержала желание ударить девочку и просто сказала:
— Я… ещё молода. Ха-ха!
— Двадцать четыре — это очень много. Такие женщины, как Вы, уже склонны говорить, что они на два года моложе, чем они есть на самом деле. Итак, вам как минимум двадцать пять. Может, почти тридцать. Я полагаю, у вас ещё даже нет парня. Это так грустно. В таком возрасте у Вас нет парня, и в детском саду Вам нужно вести себя мило. Могу поспорить, что когда Вы не на работе, Вы ходите по магазинам и покупаете бесполезные вещи, чтобы почувствовать себя лучше, — Бао’эр посмотрел прямо на девушку и продолжила: — Но, кроме того, Ваша зарплата, вероятно, низкая. Боюсь, что покупать можно только подделки. Если бы вы пошли в брендовый магазин, вы, вероятно, смогли бы позволить себе только самые дешёвые товары и попросить самую большую коробку и сумку, чтобы таскать их по улицам, пытаясь доказать другим, что вы не бедные.
«Чёртов ребёнок!» — лицо девушки потемнело, и её лицо несколько раз дёрнулось. Но она выдавила улыбку:
— Это… не… как… это…
Самым печальным было то, что Бао’эр была права. И от этого ей стало очень грустно.
— Воспитатель, я думаю, вы очень хорошо играете в азартные игры, — сказала Бао’эр.
— Нет, азартные игры — это плохо! Зачем мне это делать? Ха-ха… — лицо девушки снова дёрнулось, а её улыбка стала ужасно натянутой.
— Вы выглядите неплохо, но, держу пари, дома Вы только курите и играете в маджонг. Бьюсь об заклад, в доме у Вас не убрано. Повсюду разбросана одежда, а грязные тарелки целыми днями стоят в раковине, — Бао’эр продолжала говорить.
«Этот чёртов ребёнок! Чёрт возьми, малышка!» — воспитательнице стало казаться, что она вот-вот сойдёт с ума от ярости.
Бао’эр взглянула на девушку, но её глаза были коварными, как у мошенницы. Прежде чем воспитатель убежала, Бао’эр открыла сумку и вытащила коробку.
— Воспитатель, Вы знаете, что это? — Бао’эр потрясла коробочкой.
— Это… это… легендарная помада номер двадцать девять с планеты Дорис! Откуда она у тебя? — глаза девушки расширились, когда она посмотрела на неё с удивлением.
— Вы не можете себе это позволить, но вы можете сказать, настоящая она или фальшивая, верно? — Бао’эр бросила помаду девушке.
Воспитатель поймала её и начала рассматривать, как будто это был антиквариат на миллион долларов.
— Это настоящая! — глаза девушки заблестели.
— Воспитатель, давайте сыграем? Если проиграете, дадите мне десять долларов. Если я проиграю, то дам эту помаду, — Бао’эр вытащила пару игральных костей и улыбнулась.
— Я не могу… — воспитатель задумалась.
— Тогда не важно. Мне не нравится эта помада, и это пустая трата времени. Но она должна быть у меня, — Бао’эр вздохнула и жестом попросила вернуть её.
— Подожди, — воспитатель подняла Бао’эр и быстро отнесла её в кладовую. Она огляделась, как грабитель, затем закрыла дверь.
Час спустя из кладовой донёсся плач, а затем послышался голос:
— Пожалуйста, оставь мне эти десять долларов! Или, по крайней мере, оставь мне на обед! Мне ещё нужно продержаться две недели!
