Он не хотел слышать имени младшего брата, особенно зная, что тот умер не своей смертью.
— Мам, тебе нужно отдохнуть. Я приду, как только появится время, — Чжао Юцянь встал, поправляя свой костюм.
— У тебя снова появились срочные дела? — спросила женщина.
— Ага, целая куча дел. После того, как по Европе то и дело стали появляться маги на драконах, бизнес нашей семьи пошатнулся. Теперь все ходят только на драконьи аукционы, и даже наши постоянные клиенты перешли к ним, — недовольно ответил Чжао Юцянь.
— Постоянные клиенты говоришь…они всегда вели дела с твоим отцом и мной, мы всегда все вместе обсуждали, а сейчас, когда твоего отца нет… — молвила женщина.
— Ну почему всегда так?! Ты всегда ведешь себя так! Не важно, что я тебе говорю, ты сводишь все к ним…мам, сколько можно вспоминать? И как я вообще в этом случае должен с тобой общаться? — не вытерпел сын.
Женщина от его гневного вида невольно раскрыла рот, однако быстро успокоилась и пришла в себя.
— Теперь я только с тобой и могу разговаривать о них, неужели ты совсем не хочешь вспоминать о них? Мы ведь были такой прекрасной семьей… — мать явно была разочарована.
Чжао Юцянь, и сам понимая, что перешел черту, начал глубоко дышать.
— Я не это имел в виду…просто мне тяжело вспоминать о них, а я не хочу страдать, я хочу лишь смотреть вперед.
— Но почему мне кажется, что упоминания о них лишь злят тебя?
— Мама, нет, все не так…
— Ладно, ладно. Я понимаю твои чувства. Только что я увидела того парня и сразу вспомнила твоего брата…иди, ведь у тебя еще много дел, — спокойно ответила женщина.
— Хорошо. Больше отдыхай и лучше питайся, как только ты выздоровеешь, я заберу тебя, — сказал Чжао Юцянь.
***
Быстрым шагом мужчина пошел прочь, на лице его было смятение.
Его мать едва не увидела его насквозь.
Бай Шаин все это время смотрела вслед силуэту своего сына, и глаза ее невольно дергались.
Она не могла понять, когда их семья успела докатиться до такого…и даже прекрасные венецианские виды не могли успокоить ее душу.
Бай Шаин закрыла глаза в надежде избавиться от этого тяжелого чувства беспомощности. Внутренне она хотела, чтобы время ускорило свой бег.
Ночь накрыла округу, воздух приятно освежал. Женщина не хотела заходить внутрь, так как думала, что спертый в комнате воздух тут же начнет душить ее.
Недавно от старого семейного слуги она узнала то, что и заставило ее слечь в больницу.
Она никак не могла принять эту новость…
Неужели это и правда сделал Чжао Юцянь?!
Послышался звук приближавшихся шагов.
Бай Шаин не обратила на это внимания, но в следующий миг на ее плечи опустилась теплая накидка из овечьей шерсти, а пара молодых рук осталась на предплечьях — женщина невольно распахнула глаза.
Это было до боли знакомое лицо с той самой улыбкой, которая появлялась на нем в моменты негодования….
Он так любил улыбаться… Бай Шаин помнила, что с самого детства на его лице была эта улыбка, а порой…он смеялся как идиот, сильно приподнимая уголки губ….
Вот почему ее сердце всегда благоволило к младшему сыну — он с самого рождения любил свою семью и тот факт, что именно они были его родителями.
— Малыш Мань? — Бай Шаин не верила тому, что видели ее глаза.
— Я же говорил тебе, чтобы ты не называла меня так после 18, — на мужском лице появилось смущение.
— Даже когда тебе будет 88, я все равно буду звать тебя так. Малыш Мань, а где же твой отец? Он пришел с тобой навестить меня? Как вы там…в ином мире…никто вас не обижает? Вам всего хватает? В день поминовения в Венеции я кое-что сожгла* для вас (речь идет о поминальных китайских деньгах, которые сжигаются для того, чтобы родные «на том свете» ни в чем не нуждались), вы получили…ох, это же Венеция…итальянские дУхи, наверное, не признают таких пожертвований, или, может, сильно срезали их количество…ничего, в следующем году я точно проведу ритуал дома…. — голос женщины звучал словно песня. Она говорила безостановочно, будто боялась, что не сможет высказать все, что хотела.
— Мама, у меня не было возможности привести отца, — Чжао Мань Янь сел на скамью рядом с ней.
— Почему это? Разве вы еще не встретились…неужели это из-за обид? Я знаю, что твой отец был строг, но он любил тебя и всегда надеялся, что ты, как и он, взберешься на вершину общества. По правде говоря, он часто говорил мне, что твоя непринужденность только идет тебе на пользу. Людям всегда мало, и только в сытости и богатстве они могут быть счастливы, ты же с самого детства был таким улыбчивым… — Бай Шаин хотела рассказать так много, что почти задыхалась, будто потом у нее больше не будет такой возможности.
Чжао Мань Янь сначала слушал с улыбкой, но постепенно его глаза становились грустнее.
— Мам, я не смог привести отца потому, что я не там, где ты думаешь. Я жив-здоров, и тебе это не снится. Осмотрись вокруг, разве сон может быть таким реалистичным? Да и во сне тебя не будут кусать комары, — Чжао Мань Янь ладонью убил комара на плече матери.
На лице Бай Шаин выразилось смятение.
— Это правда ты, малыш Мань? — женщина не могла сдержать чувств.
— Да, это я. Несколько лет я горевал вдали от дома, а теперь я соскучился…по тебе, — улыбнулся Чжао Мань Янь, крепко обнимая ее.