Церемония поклонения предкам началась довольно рано. Таким образом, все больше и больше жителей и гостей стали собираться на площади за пределами древней пагоды.
Вскоре относительно просторная и пустая площадь больше не была пустой и вместо этого была заполнена людьми.
– Народ, я заставил вас всех ждать, – через час на сцене, наконец, появился старик, которого сопровождали несколько десятков старейшин.
Этот старик не был очень старым. Судя по его виду, ему должно было быть только около ста лет. В таком месте, как Святая Земля Воинственности, столетний возраст мог всё ещё считаться молодым.
Однако этот старик обладал довольно сильным развитием. Из-за того, что он не пытался скрыть своё развитие, Чу Фэн мог почувствовать, что этот старик обладал чрезвычайно сильным развитием, которое намного превосходило Дедушку Суна и бабушку Линь. Он был Наполовину Боевым Императором четвёртого ранга.
Первоначально Чу Фэн считал, что этот старик был главой Запечатывающей Древней Деревни. Только когда он услышал тихие дискуссии окружающих его людей, он узнал, что этот старик не был главой Запечатывающей Древней Деревни. Вместо этого он был заместителем главы, человеком, на которого опирались эти двое братьев-подлецов с сестрой Чжоу, их дедушкой Чжоу Сытяном.
Кроме того, Чу Фэн узнал из разговоров окружавшей его толпы, что главе Запечатывающей Древней Деревни Шоу Линъи уже тысяча лет. Из-за того, что он хотел всецело развиваться, он уже передал все дела, касающиеся Запечатывающей Древней Деревни, этому Чжоу Сытяну.
В церемонии поклонения предкам в этом году старый глава деревни даже не потрудился показать своё лицо: он решил передать все вопросы, касающиеся этого, Чжоу Сытяну. Кроме того, через пару дней после заключения церемонии поклонения предкам он даже готовился передать позицию главы деревни Чжоу Сытяну.
– Эт, эт, этот старый пердун. Я могу ска, ска, сказать прямо се, сейчас, что он не хо, хороший человек. Под его уп, управлением Запечатывающая Древняя Де, Деревня, в ко, конечном итоге придёт к своей гибели.
Как и Чу Фэн, Ван Цян также слушал дискуссии толпы. Когда он услышал что-то, что вызвало его недовольство, он начал использовать ментальное сообщение, чтобы пожаловаться Чу Фэну.
– Здесь нет вреда. Старому главе деревни всего тысяча лет. В Святой Земле Воинственности это не может считаться очень старым. Пока он поддерживает своё здоровье, ему не должно быть проблемой прожить ещё тысячу лет.
– Даже если он должен передать позицию главы деревни Чжоу Сытяню, это означает только то, что он закроет себя за кулисами. Человеком, который обладает истинным авторитетом, всё равно будет он, – ответил Чу Фэн ментальным сообщением.
– Э, эх. Э, это что, что-то, что ты не понимаешь. Это не, неважно, му, мудрый ли этот старый глава де, деревни или нет в дру, других вещах. Од, однако, пере, передавать такую ва, важную позицию, как глава деревни, Чжоу Сытяню оп, определённо не му, мудрое решение, – сказал Ван Цян.
Услышав, что сказал Ван Цян, Чу Фэн кивнул головой. То, что сказал Ван Цян, не было неразумным.
Тем не менее, для Чу Фэна это было то, к чему он был безразличен. Это было потому, что он уже принял решение украсть Запечатывающий Ледник. Таким образом, независимо от того, кто мог быть главой деревни, они не смогли бы помешать ему получить то, что он хотел. Рано или поздно он получит Запечатывающий Ледник.
После этого, с Чжоу Сытянем, председательствующим на церемонии поклонения предкам, официально началась церемония поклонения предкам Запечатывающей Древней Деревни.
Церемония поклонения предкам была крайне медленной. Для тех из молодого поколения, как Чу Фэн, содержание, касающееся церемонии поклонения предкам, было крайне скучным.
Чу Фэну удалось вести себя относительно хорошо. Несмотря на то, что он не нашел, что содержание было интересным даже в малейшей степени, он всё ещё мог держать себя собранным, наблюдая со своего места.
Однако Ван Цян был совершенно другим. Он просто не принял во внимание ситуацию: он действительно заснул в своем кресле уважаемого гостя перед всеми этими людьми.
Было одно дело, что он спал. Если бы он спал тайком, никто бы о нем не заботился. Однако… он на самом деле начал храпеть.
Было бы одно, если бы он тихо храпел. Тем не менее, его храп был слишком громким. Это привело к тому, что все обратили на него своё внимание.
В начале люди из Запечатывающей Древней Деревни смогли выдержать храп Ван Цяна. Однако впоследствии храп Ван Цяна становился громче и громче. Он просто звучал, как гром. Кроме того, он даже начал скрипеть зубами и болтать во сне.
– Го, го, горячая цыпочка, ст, стой. По, позволь твоему де, дедушке по, потрогать твой зад.
– Ай, ай, айя. Так, так, так вкусно. Я на, на самом деле лю, люблю вонючий тофу.
Его болтающий во сне голос полностью перекрыл голос Чжоу Сытяня, и сумел привлечь внимание всех присутствующих.
В это время практически все присутствующие сосредоточили свои взгляды на Ван Цяне. Из-за поведения Ван Цяна многие стали смеяться. Вскоре никто больше не фокусировался на церемонии поклонения предкам вообще.
Столкнувшись с этой сценой, хотя Чжоу Сытянь сумел вытерпеть и не сказать ничего об этом, Чу Фэн смог почувствовать, что он очень рассердился.
Чу Фэн мог сказать, что Чжоу Сытянь колебался. Он колебался, должен ли он высказываться против этого или нет.
Хотя сон во время церемонии поклонения предкам был чрезвычайно грубым, оставалось, что не было правил, запрещающих гостям спать на церемонии поклонения предкам.
Чтобы позволить церемонии поклонения предкам продолжаться, после постоянных колебаний, Чжоу Сытянь решил высказаться против этого.
Однако оставалось, что они были на церемонии со многими людьми. Чтобы сохранить его образ как хозяина церемонии, было бы неприлично, чтобы он публично набросился на Ван Цяна. Таким образом, он мог только симулировать улыбку на лице и медленно пойти к Ван Цяну.
Наконец, он предстал перед Ван Цяном. На таком близком расстоянии Чу Фэн смог увидеть Чжоу Сытяня ещё чётче.
Чу Фэн мог ясно видеть, что гнев был спрятан во взгляде, которым Чжоу Сытянь смотрел на Ван Цяна.
Чу Фэн считал, что если бы не факт, что было так много людей, то даже если Чжоу Сытянь не убил бы Ван Цяна, он все равно жестоко избил бы Ван Цяна. Это было потому, что то, что делал Ван Цян, было просто эквивалентом разрушения церемонии.
К сожалению, на этот раз было много людей. Независимо от того, насколько он сердился, ему всё равно пришлось бы сдерживать свой гнев настолько, чтобы он казался с улыбкой на лице.
Чжоу Сытянь поправил своё умонастроение, а также подстроил фальшивую улыбку на лице, чтобы казаться чрезвычайно нормальным. Чу Фэн знал, что Чжоу Сытянь собирался говорить.
Бах…
Однако прямо в это время из-под ягодиц Ван Цяна вдруг раздался приглушённый взрыв. Сила, стоявшая за этим взрывом, была настолько сильной, что вызвала сильную дрожь окружающих сидений.
— Дерьмо, – в этот момент кричал в душе Чу Фэн. Он немедленно отскочил подальше от Ван Цяна. Это было потому, что он знал, что Ван Цян использовал его коронный навык во сне – пуканье!
Конечно же, вскоре после того, как Чу Фэн сбежал, чрезвычайно мерзкий и тошнотворный запах быстро пронёсся по окрестностям.
В это время ни один человек рядом с Ван Цяном не смог сохранить свое выражение без изменений. Они немедленно закрыли свои носы и рты, прежде чем уклониться в стороны.
Пуканье этого Ван Цяна было действительно вонючим. Все присутствующие были мировыми спиритистами, которые обладали высокой терпимостью. Если бы они были нормальными людьми, многие бы просто потеряли сознание, просто почувствовав запах пуканья Ван Цяна.
Тем не менее, в это время, человеком, который столкнулся больше всего с лобовой атакой от пуканья Ван Цяна, был этот Чжоу Сытянь. Он был ближе всего к Ван Цяну, стоя прямо перед ним. Таким образом, когда пук Ван Цяна был выпущен, человеком, который оказался самым неудачливым, был он.
Когда Чжоу Сытянь был зол с самого начала, более половины пуканья Ван Цяна закончило тем, что было втянуто в его лёгкие.
Если бы это было не так, у него не было бы его нынешнего выражения, такого рода зловещего выражения, которое выглядело, будто он только что съел собачье дерьмо. Его лицо приобрело пепельный оттенок, и выражение его лица было таким уродливым, каким только могло быть.
– Негодяй!!! – наконец, Чжоу Сытянь взорвался. После того, как в гневе он вдохнул большую часть пука Ван Цяна, он, наконец, не смог сдержаться и взорвался на месте.
На самом деле, его наполненный яростью взрыв был чем-то, что люди могли понять. В конце концов, если бы это был кто-то ещё, он тоже не смог бы терпеть поведение Ван Цяна и его поступки.
– Ш, ш, что слу, слу, случилось? – однако вопрос, вызвавший у людей онемение, состоял в том, что, когда Ван Цян был разбужен сердитым криком Чжоу Сытяня, он, похоже, не знал, что произошло вообще.
С невинным выражением на лице он посмотрел на Чжоу Сытяня перед собой и спросил смущённо:
– Вла, Владыка Глава Де, Деревни, почему у те, тебя такое га, гадкое выражение на тво, твоём лице?
– Хмм! – Чжоу Сытянь был до безумия зол на Ван Цяна. Таким образом, он не стал говорить лишние слова Ван Цяну. Вместо этого он взмахнул своим рукавом, повернулся и пошёл обратно к древней пагоде.
Чу Фэн был уверен, что если бы не было такого большого количества присутствующих посторонних, Чжоу Сытянь определённо не ушёл бы так. Он бы определённо ударил Ван Цяна насмерть своей ладонью.
