Несмотря на то, что три старейшины были чрезвычайно слабы и страдали от боли, сжигаемые формацией, они были чрезвычайно спокойны.

Мало того, что они сидели со скрещенными ногами над формацией не говоря ни слова, они даже не издавали ни звука.

Их сила воли была достойна восхищения. Тем не менее, это глубоко ранило Чу Фэна и Бай Жочэнь.

– Старейшины!!! – поколебавшись, Чу Фэн всё же закричал мягким голосом.

Когда они услышали крик Чу Фэна, старейшины открыли свои глаза. В момент, когда они открыли свои глаза, слабость и истощение были видны в их глазах.

Можно было увидеть, что, несмотря на то, как сильны они были, и насколько сильно было их упорство, они всё же страдали от огромной боли и мучения в формации.

Однако, несмотря на то, что они были в ловушке этой муки, три старейшины изобразили улыбки комфорта после того, как увидели Чу Фэна и Бай Жочэнь.

– Вы пришли, – сказал Старейшина Хун Мо с улыбкой. Казалось, он уже ожидал Чу Фэна и Бай Жочэнь.

– Старейшины, мы заставили вас страдать, – сказали Чу Фэн и Бай Жочэнь с горем и сожалением. В это время Бай Жочэнь не могла сдержаться, и два ручейка слёз скатились по её щекам.

– Эх, что вы делаете? Как может кто-то из нашего Отдела Медицинской Стряпни быть таким бесстыдным. Жочэнь, ты не должна плакать, – когда он увидел, что Бай Жочэнь начала плакать, Старейшина Чжоу Цюань сказал в раздражённой манере.

– Верно. Чу Фэн, Жочэнь, что с вашими пристыжёнными выражениями? То, что мы были пойманы, не имеет никакого отношения к вам двоим. Так почему вы слепо вините себя? – сказал Старейшина Вэй.

– Верно. Как старейшины управления Отдела Медицинской Стряпни, мы сделали только то, что нужно было, чтобы защитить достоинство нашего Отдела Медицинской Стряпни.

– Не говоря уже о том, что Ини – гость нашего Отдела Медицинской Стряпни. Я пообещал её дедушке, что я буду должным образом заботиться о ней. Тем не менее, после того, как она пришла в нашу Гору Бирюзового Дерева, она была на самом деле побита и унижена другими. Таким образом, как мог я суметь подвести её покойного деда?

– Вы оба на самом деле не должны винить себя. Даже если это не вовлекло бы вас двоих, мы всё же сделали бы это для Ини, – утешил их Старейшина Хун Мо с улыбкой на лице.

Однако, после того, как услышали, что сказали старейшины, Чу Фэн и Бай Жочэнь напротив ощутили даже больше боли в своих сердцах. Они оба могли сказать, что три старейшины сказали те слова только потому, что они не хотели, чтобы они винили себя.

Было ясно, что из-за них, эти три старейшины оказались в таком состоянии. Тем не менее, три старейшины всё же думали о Чу Фэне и Бай Жочэнь, Их добрые намерения глубоко тронули Чу Фэна и Бай Жочэнь. И всё же, в то же время, это также причинило боль их сердцам.

– Вы увидели их, пришло время уйти, – именно в этот момент старейшины Отдела Наказаний начали убеждать Чу Фэна и Бай Жочэнь уйти. Было ясно, что они не хотели, чтобы они беседовали со Старейшиной Хун Мо и другими старейшинами долгий период времени.

– Старейшина Хун Мо, Старейшина Вэй, Старейшина Чжоу, что я должен делать, чтобы спасти вас троих? – видя, что ситуация оборачивается плохо, Чу Фэн поспешно спросил их ментальным сообщением. Он не мог просто сидеть и ничего не делать, он не мог игнорировать трёх старейшин.

Пока была даже малейшая возможность быть способным помочь трём старейшинам, даже если Чу Фэн должен был пройти через огонь и воду, он всё же сделал бы это.

– Чу Фэн, не беспокойся о нас.

– Отдел Наказаний не смеет сделать с нами что-то большее. Просто возвращайся.

– Пока вы все в целости и сохранности, мы, три старика, будем спокойны, – Старейшина Хун Мо и другие старейшины просто слегка улыбнулись, и не дали Чу Фэну никаких предположений, как помочь им.

Однако, чем больше все оставалось в таком положении, тем больше Чу Фэн ощущал беспокойство. Потому что это означало, что могло быть возможным, что Чу Фэн действительно не имеет никаких средств спасения трёх старейшин, и что их нынешняя ситуация была на самом деле плохой.

После того, как они покинули Отдел Наказаний, Чу Фэн и Бай Жочэнь вернулись вместе в Дивизион Асуры. Оба они, молча, хмурились от беспокойства, и их умонастроения были чрезвычайно тяжёлыми.

– Мастер, тут гость, который хочет видеть вас, – такого рода состояние длилось до тех пор, пока не появилась служанка.

– Независимо от того, кто это, скажите им, чтобы вернулись. Я не в настроении принимать гостей, – Чу Фэн махнул своей рукой и указал этой служанке прогнать человека, который пришёл.

– Ты не хочешь видеть даже меня? – однако, именно в этот момент внезапно прозвучал голос. В тоже время перед Чу Фэном и Бай Жочэнь появилась фигура.

– Это ты? – когда они увидели человека, который пришёл, оба, Чу Фэн и Бай Жочэнь, были удивлены. Это было потому, что то была Сыма Ин.

– Это так удивительно? – Сыма Ин посмотрела на Чу Фэна и Бай Жочэнь с улыбкой на лице. В этот момент её раны были полностью излечены, и на её лице была лёгкая улыбка. Казалось, как будто она, наконец, успокоила боль от смерти своего дедушки.

– Почему ты пришла сюда? – настроение Бай Жочэнь было плохим с самого начала. Когда она увидела улыбчивый вид Сыма Ин, она начала злиться.

Необходимо знать, что нынешнее состояние трех старейшин в тюрьме Отдела Наказаний было также в значительной степени из-за Сыма Ин. И всё же, Сыма Ин пришла с таким безразличным видом: она не только не проявляла заботу о трёх старейшинах, она даже улыбалась. Это на самом деле ощущалось Бай Жочэнь так, будто ей не хватает совести.

Внезапно, выражение Сыма Ин изменилось, и она сказала серьёзным тоном:

– На самом деле, я пришла извиниться перед вами обоими.

– Что? – услышав те слова, и Чу Фэн, и Бай Жочэнь были поражены. Они не смели верить, что кто-то вроде Сыма Ин сказал бы эти слова.

– Я сожалею, – однако, в момент, когда Чу Фэн и Бай Жочэнь были всё ещё скептичны к тому, что они слышали, Сыма Ин на самом деле извинялась перед ними. Кроме того, она даже виновато поклонилась им.

Эта сцена ошеломила как Чу Фэна, так и Бай Жочэнь. Если бы это был кто-то ещё, это было бы нормальным. Тем не менее, когда это была Сыма Ин, это казалось невообразимым.

В конце концов, эта девушка была такой лукавой и непокорной, какой только могла быть. Кроме того, она была чрезвычайно невежественной в способах нахождения мира. Это было чем-то, что оба и Чу Фэн и Бай Жочэнь испытали на себе.

– Я знаю, что ваша жизнь в Горе Бирюзового Дерева изначально была очень хорошей. По крайней мере, в основном регионе вы двое были гениями, которых многие люди обожали.

– Однако, ваша нынешняя ситуация чрезвычайно плохая. И всё это из-за меня. Если бы я не была импульсивна, вы не пали бы до вашего нынешнего состояния, и три старейшины также не были бы арестованы.

– Я… действительно носитель неудачи. Мало того, что я стала причиной смерти моих отца и матери, я даже стала причиной смерти моего дедушки. И сейчас… Я даже вовлекла вас всех. Я правда…

Когда она договорила до этого, Сыма Ин на самом деле начала плакать. Кроме того, её плач становился всё более и более эмоциональным. В конце концов, она на самом деле потерялась и упала на колени с трясущимся хрупким телом.

До этого момента как она могла быть такой грубой и неразумной, лукавой и непослушной девчонкой? Она была просто жалким ребёнком, ребёнком, который заблудился, и не мог найти свою семью.

Когда они увидели это, оба, Чу Фэн и Бай Жочэнь, были эмоционально тронуты.

Неважно, какой деспотичной была Сыма Ин, неважно, какой грубой и неразумной она была, она была, в конце концов, девочкой. Глубоко в её сердце жила слабость.

Просто она редко раскрывала эту слабую сторону. И всё же сейчас она на самом раскрыла её перед Чу Фэном и Бай Жочэнь.

Чу Фэн мог сказать, что она не играла, и на самом деле ощущала вину и стыд. Из её нынешнего состояния Чу Фэн мог сказать, что она на самом деле винила себя до глубины души.

Она не пришла извиниться ради получения прощения Чу Фэна и Бай Жочэнь. Вместо этого она на самом деле чувствовала, что стала причиной их страдания, что она подвела их. Именно поэтому она пришла извиниться.

В этот момент Чу Фэн посмотрел на Бай Жочэнь и намекнул ей, чтобы утешила Сыма Ин. В конце концов, было грубо мужчине касаться женщину. Особенно, поскольку он и Сыма Ин не были хорошо знакомы друг с другом: было бы намного лучше, чтобы Бай Жочэнь утешила её.

Несмотря на то, что Бай Жочэнь чувствовала, что Сыма Ин была очень отталкивающей, она стала мягкосердечной в этот момент. Таким образом, она не колебалась, и подошла к Сыма Ин, чтобы утешить её.

Сыма Ин была на самом дел очень сильной личностью. Просто ее слабая сторона сработала раньше. Таким образом, после простых объятий и поглаживания Бай Жочэнь, она быстро вернулась в норму.

Внезапно, Сыма Ин сказала:

– Чу Фэн, Бай Жочэнь, я ухожу.