Этот ресторан часто посещался самыми разными клиентами. Поэтому их компания не привлекла к себе особого внимания.

Болтливый служащий ресторана обратился к ним: «Если для молодого дворянина неудобно находиться здесь с почтенным старцем, я всегда могу найти для вас место внизу».

Лонг Фан покачал головой: «В этом нет необходимости. Почтенный старец ведет себя эксцентрично и не любит шума».

Служащий все еще хотел сказать что-то еще, но Гу Сицзю вяло вмешалась: «Мой любящий внук по-сыновьи набожен. Делайте, что он говорит».

Лон Фан боялся ее трюков и заставил ее проглотить что-то вроде пилюли. Она не только не могла двигаться, но и не имела сил говорить. Она смогла произнести только пару слов хриплым и слабым голосом, который был едва ли громче, чем жужжание комара.

Гу Сицзю была устроена на позиции, которая, по словам Лонг Фана, была хорошей наблюдательной точкой и подходила для нее.

Время от времени Гу Сицзю поглядывала на прохожих и торговцев, которые сновали там и сям и торговали вразнос. Это была красивая картина.

Гу Сицзю едва могла сидеть, согнув спину, но поднять руки ей было невозможно. Поэтому, хотя она была голодна до такой степени, что ее желудок урчал, она не могла попробовать деликатесы, в изобилии поставленные перед ней.

Лонг Фан явно мстил ей за то, что она раньше назвала его своим «любящим внуком». Хотя он и наполнил ее тарелку едой, он еще не скормил ей ни кусочка.

Поскольку посетители на этом этаже были наиболее ценными клиентами, официанты время от времени заходили, чтобы обслужить их, например, налить им вина или воды.

Гу Сицзю некоторое время терпела боль, но когда служащий ресторана наконец появился, чтобы наполнить ее бокал, она проинструктировала его: «Оставайся здесь и обслуживай меня. После того, как ты закончишь служить мне, мой любящий внук вознаградит тебя», — хотя ее голос был тихим, он все еще был слышен.

Естественно, работник обрадовался, согласился на ее требование и почтительно встал рядом. Через некоторое время он переключил свое внимание на ее тарелку, прежде чем заботливо спросить, зная, что ей трудно двигаться: «Почтенный старец, накормить вас?»

Однако Гу Сицзю была привередливым стариком: «В этом нет необходимости, мой любящий внук будет служить мне, — она нерешительно повернула голову и попросила Лонг Фана, — любящий внук, ты мой самый сыновне— благочестивый внук. Иди и накорми своего дедушку фрикаделькой».

Лонг Фан потерял дар речи. Он заметил, что служащий смотрит на него, и поэтому был вынужден сдержать свой гнев и положить фрикадельку ей в рот. Гу Сицзю медленно съела фрикадельку и снова проинструктировала его: «Любящий внук, подойди и накорми своего дедушку ложкой супа».

Лонг Фану захотелось швырнуть в нее тарелку с супом! Однако он не хотел устраивать из себя зрелище до того, как начнется настоящее представление. Так как он принял вид сыновне— благочестивого внука, то был вынужден согласиться и накормить ее.

Между тем, у Гу Сицзю было много трюков в рукаве. Например, она жаловалась, что блюда были слишком сладкими или слишком пресными. Она также хотела есть креветки и попросила Лонг Фана очистить для нее скорлупу… ее инструкции вызвали у Лонг Фана головную боль, и, в конце концов, ему пришлось отказаться от еды, так как она не позволяла ему есть спокойно.

В ярости Лонг Фан прошептал ей: «Тебе лучше знать рамки! Я не дам тебе противоядия, если ты снова будешь мучить меня, и позволю тебе страдать в агонии!»

Гу Сицзю перестала мучить его и вместо этого посмотрела на него затуманенным взглядом: «Любящий внук, спасибо тебе за твою тяжелую работу. Ради того, чтобы служить такому старцу, как я, который уже одной ногой стоит в могиле, ты не смог даже раздобыть себе что-нибудь поесть. Вздохни, все нормально, дай мне еще несколько ложек супа, и дедушка насытится».

Видя, что она вот-вот прекратит его мучения, Лонг Фан сдержал свой гнев и накормил ее супом. Тем не менее, она резко закашлялась и брызнула супом и слюной на лицо Лонг Фана…

Лонг Фан снова потерял дар речи.

Щелк! Суповая миска была тут же раздавлена его рукой, напугав работника ресторана.

Гу Сицзю прикинулась сожалеющей: «Мой любящий внук, дедушка не хотел этого делать. Кхе-кхе… ты злишься… кхе-кхе… и раздражаешься на своего дедушку?»