Наконец, этот день настал.
И мы были совершенно готовы.
Даже ядовитый тигр выглядел восторженным по этому поводу. Если все пойдет по плану, достичь победы будет не слишком трудно.
Конечно, сам я драться не собирался. Так что я буду просто подбадривать их.
— Учитель, сможем ли мы победить?
На эти тревожные вопросы я отвечал без колебаний.
— Откуда мне знать!
Да.
Сможем ли мы победить? Неужели в их голова витают такие слабые слова?
Это не вопрос к самому себе. Мы победим! Вот такой настрой нам и нужен…
— Не волнуйтесь. Мы победим!
— Да, Джулиус прав. Делай то, что должен, и не думай ни о чем другом. Если каждый выполнит свою роль, мы обязательно победим!
О, Джулиус и Карма. Вы, ребята, иногда говорите такие хорошие вещи.
Да, это было верно.
Просто дайте ему попробовать. Если это не сработает, то мы подумаем об этом, когда придет время.
У нас не будет шансов на победу, если мы сдадимся еще до старта.
— Вот именно! Похоже, Джулиус и Карма действительно это понимали. Ну, просто выкладывайтесь по полной. Я и другие учителя будем наблюдать!
— Да!
— Да!
— Да!
Возможно, эти слова ободрили их, потому что все сомнение и беспокойство, казалось, исчезло из учеников.
Они были бы в порядке, если бы могли продолжать в том же духе.
Тем не менее Джулиус и Карма были двумя людьми, которые думали совершенно по-разному, и все же они подошли намного ближе, чем я ожидал.
Один из них был дворянином. И наследник королевской семьи.
Другой был сыном солдата. Зверолюди, которые связаны с монстрами.
Они стояли в самых разных позах, но помогали друг другу неприхотливо.
Уже один этот факт доказывал, что тренировка на выживание сработала.
Создайте опасную ситуацию и разоблачите истинную природу людей.
Это была радикальная форма лечения, и на этот раз она удалась.
Теперь в этом мире зверолюди были частью человечества.
Даже гоблины и орки были частью группы, известной как полулюди, которые находились в той же группе.
И все же, там все еще было сильное, глубоко укоренившееся предубеждение.
Было трудно избавиться от него полностью, но я всегда думал, что дети могут легко преодолеть этот барьер, известный как предубеждение.
Нет, наверное, это все же очень трудно.
Требуется много времени, чтобы изменить образ мышления людей, и лучше делать это медленно.
Ты можешь сказать кому-то, полюбить того, кого они ненавидят, но они не придут к этому так легко.
Однако я чувствовал, что если игнорировать мнения взрослых и полагаться лишь на свои собственные глаза, уши и опыт, чтобы судить других, то можно совершенно иначе взглянуть на людей.
Можно смотреть на вещи более честно… но, возможно, я просто был идеалистом.
Ну, не было никакого смысла заставлять его, как бы это ни раздражало.
Когда ты становишься взрослым, то подвергаешься воздействию жестокости и волне несправедливости в этом мире.
И поэтому я хотел, чтобы их студенчество было временем, когда они могли бы жить справедливо, не будучи затронутыми рождением или расой.
В течение этого времени твои личные способности и решимость становились всем — так и должно быть.
Равенство и справедливость — это не одно и то же.
Люди не рождаются равными.
Невозможно, чтобы все были одинаковыми, когда они различаются по полу или способностям. Как только ты начинаешь учитывать такие обстоятельства, как родители и политика стран, все становится еще хуже.
Мы должны устранить неравенство настолько, насколько это возможно. Взрослые должны помогать детям и быть максимально справедливыми и точными при оценке учеников.
Речь шла не о том, чтобы дать каждому первый приз, чтобы быть равным. Каждый студент должен рассматриваться индивидуально и иметь правильное отношение к себе.
И вот, в этой особой школьной среде, я решил, что символ взрослости не должен иметь здесь никакого значения…
И все же эти люди из ‘Альянса Освобождения Человечества’ оспорили это право в моем лице. Должно быть, они действительно хотели умереть.
Даже мне приходилось идти на компромиссы, вместо того чтобы навязывать свои убеждения другим. Как они могут быть такими эгоистичными?
Чтобы внести их классовые различия в пространство, которое должно быть справедливым… это было нарушение, которое никогда нельзя простить.
Я должен был думать о том, как мы справимся с этим в будущем, а также о наказании для Магнуса. По крайней мере, нужно будет что-то сделать, чтобы они перестали влиять на школу.
Я надеялся, что выпускники школы станут учителями, чтобы взять на себя ответственность за следующее поколение, но это сделало эту раннюю часть еще более важной.
Это было то, что требовало серьезных размышлений.
